Самой судьбой своей она слилась с Россией, её жизнью, историей. Александра Николаевна Пахмутова — композитор милостью Божией. На её «боевом счету» произведения разных жанров, будь то «Русская сюита» или «Ода на зажжение огня», балет «Озарённость» или музыка к кинофильмам, в том числе хиты из картин «Девчата» и «Три тополя на Плющихе»… Свою песенную программу композитор сформулировала так: «Бесспорно, без мелодического таланта композитору в песне делать нечего. Это жестокий закон, но — закон. Но талант ещё не гарант. Как будет воплощён замысел песни, как будет развиваться её тематическое зерно, как будет сделана партитура, как будет осуществлена запись в студии — всё это не последние вопросы и из всего этого тоже складывается образ». Следуя своему кредо, Пахмутова создала непревзойдённые образцы самого демократического музыкального жанра, среди которых «Песня о тревожной молодости», «Ненаглядный мой», «Геологи», «Главное, ребята, сердцем не стареть!», «Прощание с Братском», «Усталая подлодка», «Обнимая небо», «Как молоды мы были», пронзительные песни посвящены композитором её любимой Беларуси — «Беловежская пуща», «Белоруссия»…

— Александра Николаевна, вас часто можно увидеть на «Славянском базаре» в Витебске. Почему вы так прикипели душой к Беларуси и её песне?

— Я слышала с детства народную музыку Беларуси. Эта любовь получила продолжение позже, когда я стала дружить с белорусскими музыкантами. В 1973 году в Минске проходил всесоюзный конкурс на лучшее исполнение советской песни, я председательствовала в жюри конкурса. Первую премию мы единогласно присудили тогда ещё не известному белорусскому ансамблю «Песняры» под управлением Владимира Мулявина. Интересно, что вторую премию жюри решило никому не давать — слишком явный был разрыв между «Песнярами» и остальными коллективами. А какой чудесный фестиваль проводится в Витебске! Кстати, именно здесь, на самом первом «Славянском базаре», молодой певец Юлиан исполнил нашу с Николаем Николаевичем Добронравовым песню «Русский вальс». Он был хорошо принят, хотя не отмечен наградами фестиваля. А певец состоялся — и песня осталась! Я говорю это к тому, что победителям «Славянского базара» следует помнить, что после конкурса всё только начинается. Нужно работать, быть удачливым — и всё это при условии таланта! Жюри же никому не даёт никаких гарантий — даже тем, кто завоевал самую высшую премию. Жизнь сама решает.

— Во Франции, как известно, правительство принимает меры по защите французской песни, и вообще французской культуры, существуют какие-то пропорции для звучащих песен в эфире. Как вы думаете, может быть, нам тоже такое начать делать?

— Во Франции это сделало правительство Франции. Так и у нас пусть это сделают государственные люди.

— Почему вы нечасто выступаете?

— Я продолжаю сочинять музыку и это для меня куда важней публичных выступлений. К тому же сейчас эстрада заметно отличается от той, к которой я привыкла. У шоу-бизнеса свои жёсткие законы. Чтобы в них «вписаться», нужно очень постараться. А это может нанести ущерб собственно творчеству. А в шоу-бизнесе ещё требуются и деньги. Здесь большую роль начинают играть продюсеры, но их порой подводит вкус, и они могут вложить деньги в тех исполнителей, которые артистами никогда не станут.

— Пахмутовские мелодии, покорившие «шестую часть Земли», спокойно могут покорить и остальные «пять шестых» планеты. Почему этого не происходит?

— По-моему, сейчас во всём мире деньги вышли из-под контроля и диктуют правила игры не только у нас, но и везде. Как я уже сказала, законы шоу-бизнеса весьма жёсткие. Не только мои песни, но и песни моих российских коллег очень плохо знают в мире. На Западе существует понятие «своя территория». Это понятие, распространяющееся и на музыку, строго охраняется и контролируется. «Чужих» на неё не пускают, особенно если они, «чужие», сильней и интересней. Из моих песен за рубежом наиболее популярна про ласкового Мишу, улетающего в ночное московское небо. Довольно много в западных концертных залах звучит моя симфоническая музыка. Так, в США часто исполняют мой «Концерт для трубы с оркестром»…

— Как родился ваш «ласковый Миша», с участием которого закрывались Олимпийские игры в Москве?

— Спасибо политике! За несколько месяцев до начала Олимпиады в Москве в 1980 году нам с Николаем Добронравовым заказали песню с основной темой: «До свидания, Москва, здравствуй, Лос-Анджелес!» Но в это время США решили бойкотировать московскую Олимпиаду в связи с войной в Афганистане, нам предложили написать просто лирическую песню-прощание с Москвой и Олимпиадой.

— Как вы думаете, существуют ли для художника границы поведения на сцене и в обществе, или гения осеняет богиня вседозволенности?

— Есть внутренняя установка, которую нельзя нарушить. Но сейчас, когда шоу-бизнес и власть денег заставляют добиваться успеха любой ценой, очень многое из того, что считалось ценным, считается старомодным. Это очень выгодно и удобно для разрушения моральных ценностей: мол, нельзя быть старомодным, это старики выходили на сцену в смокингах, а мы сейчас выйдем в грязных майках!.. Хотя, замечу, на том же Западе, которому поклоняются многие наши молодые исполнители, никто уже в грязных майках не выходит. Всё зависит от культуры человека и от его положения. О майках можно говорить в том случае, если у исполнителя не очень высокая культура…

— Ваши песни нередко имеют «адресный» характер. Вы всегда пишете для определённого певца?

— У каждого исполнителя есть своя индивидуальность, свой характер. Имея в виду исполнителя новой песни, легче работать. Нашу «Мелодию» мы писали в надежде на исполнение её Муслимом Магомаевым. А вот с песней «Надежда» ошиблись, посчитав, что она мужская. А в это время Анна Герман получила от подруги из Москвы новые песни, в том числе и «Надежду». И исполнила её лучше всех. «Созвездие Гагарина» было написано для Юрия Гуляева, который остался непревзойдённым исполнителем этого песенного цикла. Гуляев спел его первым, и он же спел первым и «Горячий снег» на стихи Михаила Львова. Потом эту же песню исполнил Иосиф Кобзон, и у него она получилась лучше…