Когда умирают кони — дышат,
Когда умирают травы — сохнут,
Когда умирают солнца — они гаснут,
Когда умирают люди — поют песни.

Велимир Хлебников написал эти стихи в 20-х годах. Великие стихи. Народ состоит из людей. Когда умирает народ — он тоже поёт песни. Какие песни поёт сегодня наш умирающий народ? Умирающий? Да, ибо понятие «советский народ» уходит сегодня в историю. Но уходят ли тем самым в историю все составляющие этого понятия, скажем, советский менталитет? Советский народ. Что это было? Откуда взялось? Что в нём умерло и что осталось? Психологи, политологи, экономисты — каждый по-своему — стараются объяснить это. Но все объяснения получаются частичными и порой самое сердце проблемы не затрагивают. И пусть неожиданна попытка понять страну через песни, которые она поёт, но в каком-то смысле она может дать гораздо больше, чем многотомные научные исследования.

Феномен Пахмутовой

Спросите у поколения нынешних пятидесяти-, шестидесяти-, семидесятилетних, что такое «советская песня», и они не задумываясь ответят — Александра Пахмутова. Это очень серьёзно. Пахмутова была не просто одним из многих советских композиторов — она была любимым композитором, её песни выражали что-то глубинное в сознании и в душе советского человека, поэтому их в буквальном смысле слова пела вся страна. И поэтому нам важно сегодня понять творчество Пахмутовой не только как самоценность, но и как олицетворение настроений, идеалов, надежд миллионов советских людей.

Итак, некогда явившаяся миру курносая, симпатичная девочка с двумя торчащими косичками создала шедевры советского героического сознания. И страна пела вслед за ней и её соавторами-поэтами:

Не расстанусь с комсомолом —
Буду вечно молодым!
И с нами на все времена —
Любовь, комсомол и весна.
И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди.
И Ленин — такой молодой,
И юный Октябрь впереди!

В сущности, поняв феномен песни Пахмутовой, мы во многом поймём феномен советской страны. А он не в том, что Пахмутова посвящала музыку партии, комсомолу и Ленину. Он в том, что в её сознании партия, комсомол и Ленин органично сливались с красотой, молодостью и любовью. И это — отражение несчастной и уникальной страны, радостно марширующей под взглядом диктатора. Знаменитейшая песня Пахмутовой — «Слава вперёдсмотрящему» Здесь прямо не произносятся слова «коммунист», «комсомолец», «пионер» Но это о них — о «лучших людях» не только СССР, но и Земли. И ещё это о стране, счастливее и героичнее которой просто нет на свете, ведь здесь

Каждый станет, как Гагарин,
Каждый станет, как Титов!

А почему?

Знамя Ленина над нами

А сколько песен Пахмутова посвятила «героям нашего времени»! Сегодня мы считаем героями тех времён людей, сопротивлявшихся системе: Сахарова, Солженицына, диссидентов, сидевших по тюрьмам и психушкам, отчаянных смельчаков, вышедших на Красную площадь всего на несколько минут (их тут же схватили) выразить гнев по поводу советских танков в Чехо-Словакии. Но кто же «герои нашего времени» Пахмутовой? Это рабочие люди, мужественные, смелые и сильные. Это машинисты, геологи, пограничники, лётчики, строители. Это люди, доблесть и героизм которых — в самоотверженном труде, беззаветной вере в коммунистическое завтра. И здесь очень проявляется характерное для советского человека частичное затмение сознания — видение лишь узкого сектора круга и физическая невозможность увидеть круг целиком. А ведь героически трудясь (и это в самом деле, без оговорок, хорошо), эти люди могли губить ближних, гневно обличай их в буржуазности, космополитизме или антисоветизме. Но в песнях Пахмутовой вторая сторона дела не просто вуалируется — её будто бы не может существовать в природе. И это феномен сознания огромной части советских людей, во многом обусловивший феномен страны.

После этих строк у кого-то может создаться впечатление, что я хочу опорочить Пахмутову. «Ах, как легко — возникнет законный упрёк — критиковать «из сегодня» человека, мысль, жизнь, душу вложившего в мелодии, которые люди не перестают петь и которыми можно только гордиться. Критиковать за то, что этот человек служил идеалам, непривлекательная суть которых раскрылась лишь недавно». Но если мы объективно пытаемся понять страну — нельзя срезать острые углы. А умалить талант и привлекательность личности Пахмутовой я не хочу ни в коей мере. Её произведения хвалил Кабалевский, их исполнял со своим оркестром Светланов. В конце 50-х годов вышел очерк музыковеда Е. Добрыниной «Александра Пахмутова» Там были слова: «Уровень мастерства, достигнутый молодым композитором, достаточен для осуществления больших творческих планов в любом жанре музыкального искусства — симфонии, опере, оперетте, оратории».

Подобные мысли о Пахмутовой высказывали тогда многие. Поэтому мне даже кажется, что в каком-то смысле она «наступила на горло собственной песне», вероятно, полагая, что великому советскому народу прежде всего нужны прекрасные советские песни. Так когда-то лирик Маяковский посчитал, что поэты-кремни нужны молодой советской стране.

Откройте любой песенник Пахмутовой, и пометкой о ритме будет почти всегда «В темпе марша, уверенно». Марш — музыка, вошедшая в плоть и кровь нескольких советских поколений. Марш — больше, чем музыка, это стиль жизни. Посмотрите названия песен Пахмутовой «Марш юности», «Марш молодых строителей», «Надо мечтать». И вот парадокс. Как это так получалось — в то самое время, когда Ахматова дописывала свой скорбнейший «Реквием» (а он ведь не только жертвам сталинских репрессий, он во многом стране-жертве), у Пахмутовой, человека талантливого и на редкость искреннего, рождались талантливые же и пленительные мелодии песен о губителях страны — коммунистах — как о её светлых гениях? Или о советских детях, которых жестокий строй стриг под одну убогую гребёнку, как о счастливейших детях планеты, живущих в чудесной «стране Пионерии» — стране, где детей отучали мыслить и приучали маршировать, любить миф и идолов, боготворить Павлика Морозова, прославившегося предательством отца. Почему талантливый и искренний человек мог писать о молчащем, позволявшем гибнуть лучшим большинстве — как о героях? Неужели Пахмутова лгала?

Нет, не лгала ни секунды. И в этом трагизм страны. Время трудно увидеть изнутри. Советская же страна была двуликим Янусом. И одно лицо — страшное лицо репрессий и крови — видело меньшинство. И оно тоже рождало песни — от лагерного фольклора до Высоцкого и Галича. Но, повторим, это лицо открывалось меньшинству и было совсем не видимо для глаз большинства, рождавшего и распевавшего песни Пахмутовой. Подумаем, как такое могло произойти и можем ли мы, имеем ли право назвать это большинство, то есть большинство советского народа, тупым, жалким и жестоким? Нет. По сути, в сегодняшней нашей озлобленности, и ещё не имея возможности увидеть «то время» издалека, мы за тупость и жестокость принимаем величайшую на земле мечтательность.

Почему многим ветеранам сегодня, после крушения коммунистических идеалов, раскрытия преступлений советских идолов и развенчания Ленина, просто хочется застрелиться? Не потому, что им стыдно. Не потому, что они в своё время лгали. А как раз потому, что они в своё время верили. То есть действительно верили, что история дала им честь переродить к лучшему мир. Верили в ясные рассветы коммунизма, полные энтузиазма строили БАМ, осваивали целину и в убогой жизни своей считали себя счастливейшими из людей. «Здравствуйте, новые вёсны! Здравствуйте, ясные дни!» — пели они, вкладывая душу, самое чистое и высокое в ней в эти слова.

Молодость новоиспечённой страны, являвшей большинству свой героический лик, сливалась в сознании людей с их собственной молодостью. Весна. Заря. Слава. Подвиг. Мужество. Героизм. Вот ключевые категории, на которых стояло миросознание большинства. И поэтому полёт, в том числе полёт в космос, так рифмовался с настроением очень многих. И Пахмутова пишет песни о простом парне Гагарине, который, первым на Земле отправляясь в космос, так трогательно-просто сказал; «Поехали». Восторг усугублялся тем, что это происходило в стране, где Гагариным «мог бы стать каждый». Поэтому в другой песне Пахмутовой говорится:

Мы верим, что в ракете первой
Нам просто места не хватило!

Неожиданный ракурс

Но откуда, из каких глубин национального самосознания пришли эти вёсны, эта яростность, эта неистовая жажда подвига, этот всесметающий оптимизм, странно сливающийся с эстетикой боя? Как ни странно, я думаю, что это не чисто советский феномен. Это скорее феномен русский, влившийся в тот клубок противоречий, которым оказалась советская действительность. Вспомните:

И вечный бой!
Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнёт ковыль…

Это ведь не слова одной из пахмутовских песен, это великий Блок. Это Блок — о России.

А вот это уже из песни Пахмутовой:

И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди.

И это она:

Мы помним бой… Мы понимаем,
Что жизнь не праздничный обряд.

И это она:

Вечный путь — из боя в бой!

И это:

Только в борьбе можно счастье найти.

Поразительная перекличка. И при всей парадоксальности предположения такая перекличка — продолжение национального сознания. Современные критики и литературоведы, особенно некоторые знаменитые эмигранты, отстаивают утверждение: культ врага, культ боя — специфика советского сознания. Но всё имеет корни. И не культ ли борьбы против врага — чёрта, дьявола — в основе христианской, да и любой другой религии? А что до боя, то когда несчастная одурманенная Россия неслась а свою кровавейшую революцию, она поэтизировала её и, прекрасная, юная, с растрёпанными косами, влетела на эшафот, думая, что спасает человечество. И бой — в утилитарно-советском смысле — был ни при чём. Там был блоковский «вечный бой».

Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана…

Да, да, строки Пушкина. А вот это Пахмутова:

Юность звёздною ракетой
Ввысь стремится с каждым днём!
Сами ясные рассветы
Мы над Родиной зажжём!

Весь пафос Пахмутовой, страсть, жизнь концентрируются в этой мысли, по сути, пушкинской: молодость нам дана не напрасно, молодость прекрасная, буйная и созидательная.

Творчество Пахмутовой — не только зеркало типичного советского миросознания. Особенно важно, что в нём можно увидеть корни этого сознания. Характерно определение, данное её песням одним музыковедом: «Подчёркиваем: они очень русские, все эти песни». Эта мысль даёт неожиданный ракурс взгляду. В сущности, вся Пахмутова вышла из русской народной песни. Ещё учась в Московской консерватории, она с удовольствием ездила в фольклорные экспедиции (причём в свои родные места, Волгоградскую область — глубинку России). Свою творческую деятельность композитор начинает с того, что пишет обработки для голоса с фортепиано русских народных песен «Не зря ты, зорюшка», «На Иванушке чепан». Затем четыре миниатюры на народные темы для струнного квартета. А первым крупным её произведением для оркестра стала «Симфоническая Русская сюита» (1952 год), произведение не только вдохновенное, но и пронизанное русским мелосом. И вот на первый взгляд странность конкретной судьбы — от крупных, серьёзных и фольклорных по внутреннему зерну жанров путь Пахмутовой лежал к кантате «Ленин в сердце у нас» и затем к советской песне. Какая неведомая сила помогла большевикам сплавить в сознании народа понятия «русский дух» и «коммунистическая идея»? И ведь не в корнях дело. Романтика и героизм, конечно, всегда в русском народе существовали. Но чтобы эти корни дали росток в жестокую и лживую реальность, понадобилась ирония истории. Играя на романтизме народа, большевики ухитрились сподобить его принять за реальность голую идею. И это отправная точка трагизма. Трагизма страны, поколений, личностей. В том числе личностей Пахмутовой и её сподвижников-поэтов.

Взяв недавно в руки книгу стихов Николая Добронравова, известного в нашей стране почти исключительно как поэта-песенника, постоянного соавтора и спутника жизни Александры Пахмутовой, я была потрясена, ибо неожиданно увидела исповедь очень честной и простой души. Исповедь более чем печальную. Светлая, наивная и очень оптимистичная поэзия вдруг лопнула стихом-выстрелом. Выстрелом в себя.

А было живое слово…
А было простое дело…
Когда же душа сгорела?
Куда же ушла основа ?

Беда, коли нет закалки.
Изменчивый ветер дунул.
Порой по чужой заявке
И сочинял, и думал.

Податлив, как глина в слякоть,
И в бога, и в чёрта верил.
Хотелось уйти, заплакать.
Да он же стальной — конвейер!

Бог мой! Перед кем выплясывал!
Останется боль, разлука
Да эти слова Некрасова
Насчёт неверного звука.

Это героические стихи, ибо в них сказано то, что признать — подвиг. В них судьба нескольких поколений советских людей, впавших в невиданный по масштабу самообман.

Три ипостаси сознания

Но грани эпохи — разные пути. И грани эпохи — разные личности. Рискну поставить на одну ступень трёх композиторов, ибо их пути как раз и есть своего рода грани эпохи: Пахмутова, Свиридов, Шнитке. Мы не сравниваем масштабы и специфику дарований. Мы говорим о путях. Пахмутова вышла из русской песни и пришла в песню советскую, во многом создала её. Свиридов начал с советской песни, с того же безудержного оптимизма, с молодости, слившейся в сознании с коммунизмом. Он начал с апологии советского строя. Со «Времени, вперёд!» — всепобеждающего, стремительного полёта революционной страны к светлому будущему. Но он не остался (как Пахмутова) на этой ноте оптимизма. Он стал философом. Из малого жанра он шёл в большой и нёс в него груз мыслей, всё более трагических. Он от понятия «советская страна» шёл к понятиям «русская история», «русский народ». В чём-то созвучная поэтизации боя Блока, поэтизации молодости Пушкина, музыка Пахмутовой славила социалистическую революцию. Свиридов же во многом через Блока и Пушкина (душа звала его к ним, и он сочинял музыку к их стихам) осмыслил трагичнейшую суть социалистической революции и ушёл от советской музыки к русской. Сегодня он её классик, композитор эпохи. Его музыка — русская до самой своей сердцевины, пленительная для каждого русского человека. В ней — душа русская. Но она гениальная, эта музыка, и потому её слушают и ею восхищаются во всём мире. Ибо, будучи русской, она и вселенская в какой-то мере. В той же, вероятно, в какой, будучи русской, была вселенской поэзия Пушкина и Блока. Но что же, Свиридов плачет сегодня над русским народом, ставшим советским? Нет. Ведь народ не умирает, пока живёт его культура. А величие народа определяется величиной испытаний, им перенесённых,— вот мысли автора «Пушкинского венка».

Альфред Шнитке сразу был как бы вне советского времени и, более того, как бы вне контекста русской музыки. Он сразу был в контексте мировой культуры. Первое крупное произведение Шнитке — оратория «Нагасаки» — было пронизано какой-то вселенской скорбью, что почиталось почти немыслимым в пятидесятые годы, обязательно-оптимистичные. Он пришёл сразу как философ. И его мало интересовали политические коллизии времени. Его интересовали время, пространство, нации, культуры. Он освоил почти все известные в мире «измы», пришёл к полистилистике. От осмысления одной культуры — то немецкой, то русской — этот композитор шёл к поликультуре, к осмыслению мирового культурного и религиозного процесса вообще. Если Пахмутова — гений советского сознания, Свиридов — сознания русского, то Шнитке — гений мирового сознания. Так где же точки пересечения? А точка одна — вершина пирамиды-эпохи, гранями которой являются эти три творца. Просто «из сегодня» кажется, что советская песня Пахмутовой — это нечто несовместимое с поликультурой Шнитке. Но уже через столетие люди будут воспринимать их творения как лучшие проявления русской музыки второй половины XX века.

Пахмутова, Свиридов, Шнитке сегодня уже, при жизни, — классики. Они олицетворяют основные составляющие современной русской музыки и, что особенно важно, современного русского сознания. Действительно, в нашем обществе сейчас наличествует три основных, различающихся по мироощущению типа людей. Первый — люди, научившиеся мыслить категориями вселенскими, всеисторическими (например, в политической жизни таков был Андрей Сахаров, в исторической науке таков Лев Гумилёв). Второй тип — люди, после стольких лет запрета замершие восхищённо перед красотой культуры России, мощью её истории и страстно, самозабвенно кинувшиеся вызволять их почти из небытия. Среди них есть свои крайне правые, фанатичные, но в большинстве своём это люди глубоко интеллигентные, высококультурные, возвращающие на законный пьедестал незаконно свергнутые с него отечественные ценности. Наконец, третий тип — это носители советского сознания. С утратой страною своего прежнего названия это сознание автоматически не улетучилось. Но подумаем — его десятилетиями лелеяли, создавали! Человеческая душа не телевизор, её нельзя за секунду переключить на другую программу.

Итак, вот реальная картина нашего общества. Три господствующих типа сознания. Двумя первыми можно гордиться, о третьем кому-то, может, хочется умолчать. Но оно реально существует. И вот вопрос. Сегодня мы видим ограниченность советского сознания, знаем, какие чудовищные вещи сопутствовали его формированию, но имеем ли мы право осуждать его? В сущности, осуждение может возникнуть в «советском» же по типу (ибо ограниченном и категоричном) мозгу. Ведь великая безнравственность — в попрании человеческой жизни. И если миллионы людей жили, любили, страдали, мечтали в тех исторических условиях, которые с высоты сегодняшнего дня кажутся неприемлемыми, то, зачеркнув те условия, можем ли мы зачеркнуть и те жизни, абсолютные по ценности (ибо абсолютно ценна человеческая жизнь как таковая)?

Но каковы же перспективы советского сознания в обновлённой России, как оно будет в ней жить?

Беседую с Александрой Пахмутовой.

— Сегодня советские песни выкидывают из жизни. Их разве что не сжигают в кострах, как фашисты когда-то сжигали книги. А ведь эти песни — наша история.

И ещё Пахмутова с любовью и сочувствием говорит о погибшем недавно поэте и композиторе Игоре Талькове, певшем о России, её непременном возрождении. «Он говорил правду»,— замечает Александра Николаевна.

А я слушаю её и думаю: когда, по словам Талькова, наступит «первый день рождения страны, вернувшейся с войны», эта страна будет дорожить своей историей. А советское сознание, имеющее точки соприкосновения с русским, в конце концов перельётся в него. В то самое русское сознание, которое всегда в вершинах своих было вселенским. Это будет непросто, больно. Но другого пути нет.

Лариса МИХАЙЛОВА

«Воскресенье»
1992 г.


 <<< На заглавную страницу  

© А. Н. ПАХМУТОВА В ИНТЕРНЕТЕ (Pakhmutova.Ru, Пахмутова.РФ) — Роман Синельников (составитель) и Алексей Чарыков (дизайн и программирование), 1997-2024. Все права защищены. Копирование материалов без предварительной договорённости запрещено. При упоминании этого сайта на своих страницах или в СМИ просьба сообщать авторам. Хостинг: Hoster.Ru.

 

Напиcать пиcьмо
Free Sitemap Generator